kipchatov.ru

Так получилось, что всю свою жизнь я могу восстановить  по какими-то образам и моделям. Причем в математическом смысле этого слова, т.к. образы эти какие-то чертежные, геометрические, топологические, матричные, иногда в виде рекурсивных схем и даже систем диф.уравнений… И лишь память запахов (хотя я не обладаю острым обонянием, оно скорее притупленное, зафильтрованное) не имеет никаких систематических картин, логики, согласованности,  структурированности.

Запахи в памяти хранятся где-то и как-то. Извлекаются сами по себе, в самые неожиданные моменты и в самых неожиданных ассоциациях. Запахи в памяти выскакивают, как чертики из табакерки и щелчком перенастраивают все мысли и эмоции. И никогда не знаешь в какое из состояний переключат вдруг учуянные запахи.

Правда есть набор запахов из детства, которые всегда связаны с одними и теми же настроениями.
Запах обрабатываемого дерева – отец. Хоть он не был столяром или плотником, но всегда он что-то делал и строил. Тогда это была суровая необходимость – сам себе не построишь, никто тебе не построит. Он умел делать все и делал все. Он оставил кучу инструментов и приспособлений, сделанных своими руками: фуганок из досок кузова лендлизовского студебеккера (американский клен – прочный и красивый), верстак из березовых балок элементов чердака какого-то сносимового дореволюционного дома, машина для изготовления сетки рабица из швеллера, набора роликов и редуктора от какого-то железнодорожного механизма, циркулярка из какого-то электромотора 30-х годов с посылочным ящиком бумажных конденсаторов для создания виртуальной 3-ей фазы для его питания и карманчиком для специальной палки, которой разгонялся диск, чтоб выйти на режим… И много-много другого. Но запах дерева, распускаемого этой циркуляркой, запах стружек из под рубанка… он впечатался в память и пропитал ее насквозь, до спинного мозга.  Когда я на него натыкаюсь, я вспоминаю детство, юность, отца. И, с одной стороны, он вызывает щемящее чувство навсегда прошедшего, а, с другой стороны, вызывает какой-то прилив созидательной энергии. Хочется что-то делать, а не покупать.

Есть еще в памяти конструктивные запахи свежескошенной травы, сеновала, свежеиспеченных пирогов и пирожков, и запах белья, высушенного на улице на морозе. А еще запах старых книг и толстых “общих” тетрадей, запах конифоли и запах работающей разогретой радиоаппаратуры, и запах смазки всяческих механизмов от бабышечных магнитофонов и 16-ти мм киноаппаратов до жигулевского мотора моей первой машины (вернее – нашей, т.к. зарабатывали на нее мама и папа, стояли в очереди за ней годами, купили же благодаря родственнику вахтовику нефтяннику, а не этой очереди). Эти запахи, если на них натыкаюсь, вызывают прилив работоспособности.

Есть еще в памяти стойкий образ запаха хвои, особенно хвои подогретой солнцем и запах воды. Родниковой, речной и морской. Когда они совмещаются, то кажется, что наступает счастье. Почему-то я уверен, что счастье имеет запах свежей воды и разогретой солнцем хвои. Откуда я это взял? Из детства, из книг, придумал – не знаю. Т.к. в памяти не осталось никаких связей между реальной жизнью и запахом разогретой хвои над водой. Наверное это генетическая память.

А вот в  современной жизни эти запахи почти отсутствуют. Присутствуют совсем другие, без детских и солнечных эмоций. Иногда кажется, что современные явления не имеют запахов. Они пахнут типичными отдушками, дезодорантами, духами и ароматизаторами. Не противными, но не вызывающими никаких чувств.  Это не запах памяти, это запах химии. Никаких ассоциаций, никаких желаний, никакого смысла.

Современные офисы пахнут одинаково – никакого отличительного запаха я не чую; современные менеджеры пахнут почти одинаково – утром духами, после обеда -ближайшими кафешками и ресторанчиками, к вечеру – боулингом; современные женщины и девушки пахнут одинаково – фитнесом; современные деньги пахнут одинаково с современными книгами;  музеи перестали пахнуть пылью веков; даже театры и кинотеатры пахнут торгово-развлекательными запахами ароматизаторов туалетов и ароматизаторов еды.

Люди моего детства пахли своими профессиями, дети пахли родителями, собаки пахли собаками, кошки – кошками, библиотеки пахли книгами, театры пахли закулисами… Почему сейчас этого нет? Или я утерял обоняние окончательно, осталась лишь память о запахах. А почему же тогда я чую в ветре запах пыли, в лифте запах менеджеров, в кабинетах запах кондиционеров и ароматизаторов, в телевизоре – запах программы “Время”? Что-то не так со мной или что-то не так с миром вокруг меня? 

Но больше всего меня, как исследователя, интересуют помещения и люди, которые вообще не имеют запахов. Никаких. Такие они обонятельно прозрачные. Они готовы, не исказив, пронести через себя “высшие” запахи и стать их интерфейсом для всех входящих или всех приближающихся. Мне кажется, что уж очень активно плодятся эти транспорентные структуры и люди. Они ничем своим не пахнут, о них не удается сложить ассоциативное мнение, они не пробиваются чутьем, не отбрасывают тени, не порождают волновых фронтов… Помещения и люди есть, явлений внутри и снаружи нет.  Интереснейший феномен.

Вот и ищу в памяти образы, знания, умения, чтоб разгадать эту бизнес-психологическую загадку отсутствия своих запахов у некоторых вполне физических сущностей. И не нахожу.